Маэстро август

С читателем наедине.

Исподволь пришло желание оглянуть свою жизненную даль, где мои геологические тропы перерплелись с творческими, а последние протянулись до сегодняшних дней. Потребность в творчестве давно стала для меня способом выражения своего миропонимания, мировосприятия и формой раздумий. Может быть, поэтому, написав ту или иную вещь, я не тороплюсь с её публикацией. Главное сделано—осмыслил, прочувствовал, прожил удивительное состояние освобождения. Освободиться - как продохнуть, как выжить. Правда, мысль о публикации потом всё-таки приходит. Но приходит тогда, когда то моё состояние болит во мне уже какой-то другой, прошлой болью. Для меня важно не выплеснуть себя в мир, а вобрать мир в себя. Наверное, это, в отличие от публицистичности, и есть камерность. Чтение стихов на стадионах не для меня. Мир моей поэзии и реален и нереален одновременно. Реальность создана душевным состоянием, а не фотографией жизни. Мои стихи в большей части грустны и раздумчивы. Когда мне радостно - я радуюсь. Когда больно - пишу стихи. Протягивая читателю, именно читателю, а не читателям, эту книгу, я вижу в нём моего единственного собеседника, моё единственное доверенное лицо, потому что всё, что я писал, я писал как откровение, как признание. А разве можно быть откровенным одновременно со многими, с толпой? Стихи - это в той или иной степени исповедь. А перед толпой исповедоваться стыдно.
 

Прости мне стыдность откровений

Зачем любовь и боль, и страх,

измучась в тишине мгновений,

посмел я высказать в стихах?

Зачем? Как будто перед смертью,

как покаяние в грехах,

пишу, словно спешу успеть я,

Вам исповедаться в стихах.

Зачем?.. Душой души коснуться,

и потерять, и обрести,

и, всё отдав, не оглянуться.

И дальше в небеса брести.